Влажные черные волосы вьются на кончиках. На груди и руках капельки воды - ты всегда ленилась вытираться полностью. Только накидывала халат или даже просто в полотенце заворачивалась, и в таком виде шла в спальню. Халаты все - тонкие, шелковые (какая глупость, учитывая среднюю температуру древнего каменного замка) - облепляли твое тело, повторяя все изгибы и добавляя парочку своих. А полотенца тебя раздражали, ты обычно входила в спальню и оставляла комочек мокрой ткани у порога, и быстро шла к постели, чтобы забраться под одеяло.
         Тут холодно, и ты сотни раз просила затопить камин - а я не могу спать в тепле.
         Ты называла меня эгоистом, но всегда, неизменно, засыпала в моих объятьях, сама такая теплая, как будто тебя что-то грело изнутри.
         Наверное, ты все это говорила от обычной привычки говорить хоть о чем-нибудь, чтобы не было тяжелого, как кусок стекла, молчания.
         Да как тебе угодно.
        
         Я оглядываю тебя в сотый или тысячный раз, но каждый раз внимательно, как будто нахожу что-то новое. На левой лодыжке татуировка - маленькая черная змейка обвивает твою ногу. На левой руке татуировка - маленькая черная змейка выползает из черепа. На шее татуировка - маленькая черная змейка спит на твоем позвоночнике...
         Кроме всего прочего, ты ведь ненавидела змей.
         А волосы вились - тоже как змеи.
         И сколько бы ты их не расчесывала - высыхая, они спутанной проволокой обрамляли твое лицо, создавая непередаваемый эффект небрежной утонченности...
         Ты редко красилась, и поэтому у тебя не уходило часов на снятие макияжа. Твои фиолетово-черные глаза в окружении длинных черных ресниц каждый вечер находили новый взгляд для меня. Желание, страсть, усталость, вопрос, просьба, поддержка... любовь?
         Ты не носила сережек, но их тебе всегда дарили "друзья". А у тебя даже уши не были проколоты. Сквозная царапина в левом не считается. Макнейр был пьян и фокус не удался.
         А еще я знаю все твои шрамы. На правой ноге, за коленкой - у кого-то была гениальная мысль перерезать тебе вену. На левой руке, по вене - это ты сама, от безысходности, в Азкабане. На правом плече - четыре параллельных шрама - это либо Рабастан либо Милорд. Не берусь судить наверняка. На спине несколько - это тоже Азкабан, самое начало; допрос...
         На твоем лице почти совсем нет морщинок. Только у глаз - постоянный хитрый или усталый прищур - и губ - вечная улыбка или усмешка, - смотря для кого...
         Я знаю тебя всю. Наизусть. Могу в темноте, с закрытыми глазами описать тебя до мельчайших подробностей. А потом открыть глаза и долго-долго упиваться смехом в твоих глазах - таких чистых, прозрачных, как будто ничего и не...
         Не.
        
         Закрыть глаза и замолчать.
         Она не с тобой, а с Рудольфусом. Ты в Азкабане, а она на свободе.
         Ты ее любишь, а она тебя...
        
         А еще можно как она - надеяться...