Вся моя жизнь - упорядоченное строение, созданное мной на крепком фундаменте моих предков. Я с полным правом могу назвать себя хозяином своей судьбы. У меня есть все, что я хочу: богатство, положение в обществе, нужные связи, семья наконец.
        Семья… Забавно. На людях мы являемся образцом для подражания: заботливые супруги и наследник фамилии. Но никто не знает, что скрывается за фасадом глянцевой картинки. Даже если бы кто-то и изъявил желание познакомиться поближе с "настоящими Малфоями", разве он узнал бы всю правду?
        Именно поэтому в рейтинге популярности заклинаний, которыми я в последнее время пользуюсь чаще всего, с большим отрывом лидирует Обливиате. А что еще мне остается делать? Я не могу позволить, чтобы на моей репутации появилось хоть малейшее пятнышко, будь это даже падающий под неудачным углом солнечный свет.
        Единственный мой союзник в этой постановке - Нарцисса. Ее точка зрения на положение вещей примерно соответствует моей. Но не полностью, естественно. Я никогда не позволю, чтобы моя жена мне изменяла. Она может заниматься всем, чем угодно, но если я когда-либо узнаю о ее неверности, Авада покажется ей лучшим подарком от старика Мерлина.
        Хотя, надо, наверное, поблагодарить семейство Блэков за то, что они правильно воспитали Нарциссу. Она никогда не спорит со мной, делает все, что я ей скажу, и никогда не жалуется на то, что я уделяю ей мало внимания. Хотя знает, что я веду отнюдь не монашеский образ жизни.
        Любовницы, любовники - тех и других в моей жизни бессчетное количество. С кем-то я груб до невозможности, с кем-то почти ласков, кого-то я могу трахать всю ночь, а с кем-то хватает одного раза. Единственное, что их объединяет - финальный аккорд. Заклятие забвения.
        Я не помню их имен, их лиц. Не помню, понравилось им или нет, хотя в принципе для меня это не имеет совершенно никакого значения. Единственное, что для меня важно, ради чего я все это делаю - забыть. Забыть единственного человека, который вызывает во мне такие эмоции, о которых я не подозревал никогда в жизни. Забыть его глаза, когда он впервые увидел Знак Мрака на моей руке и пытался скрыть охвативший его ужас. Забыть его изящество и грацию, когда он скользит по небу на метле. Забыть его голос, произносящий мое имя то ласково, то испуганно.
        Я не помню, когда мои чувства к Нему переросли в любовь. Единственное, что я точно знаю, так это то, что при одном взгляде на него по моему телу прокатывает волна такого желания, что я с трудом сдерживаю себя.
        Я хочу целовать его бледные губы, чтобы они стали пунцовыми. Хочу гладить его светлые, почти белые волосы, на ощупь похожие на шелк. Я хочу медленно, иногда касаясь кожи, расстегивать его рубашку, пуговица за пуговицей, а потом одним движением сорвать эту ненужную деталь гардероба. Я хочу скользить руками по его белоснежной коже, нежной, словно персик. Хочу целовать каждый миллиметр его тела, начиная от губ, потом переходя на шею, ласкать его грудь, обводя языком соски, чуть прикусывая их и затем снова облизывая; затем плавно опуститься поцелуями вниз, по животу, одновременно проводя руками по внутренней стороне бедер снизу вверх и наконец расстегивая мешающие брюки. Я хочу осторожно положить Его на кровать, раздев полностью, и несколько минут стоять рядом, любуясь прекрасной картиной его обнаженного тела на шелковых простынях. Хочу, чтобы он, заводясь от этого еще больше, призывно раздвинул ноги, стесняясь своей неопытности в сексе с мужчиной, но отчаянно желая продолжения. Я хочу услышать его хриплый шепот: "Пожалуйста!". И спросить самым невинным тоном: "Пожалуйста, что, милый?" И провести указательным пальцем по всей длине его возбужденного члена. "Ты хочешь этого?" Повторить тот же путь уже языком, а затем полностью взять член в рот, вызывая в ответ глубокий стон. "Или вот этого?" И заглушить этот стон поцелуем, то нежно проводя языком по нижней губе, то прикусывая ее, одновременно лаская руками грудь, живот, бедра, но не касаясь самого сосредоточия его желания. Я хочу, чтобы Он извивался в моих объятиях, прижимался ко мне возбужденной плотью, лаская меня в ответ, заставляя забыть обо всем на свете, кроме этой сладостно-мучительной пытки. "Пожалуйста… - хочу услышать его срывающийся голос, чтобы прерывистое дыхание мешало ему говорить. - Пожалуйста… Я хочу тебя!" Я хочу, чтобы Он бы слегка подвинулся, и его рука легла на мой член, поглаживая его и осторожно сжимая. "Нет, милый, не так". Отстранившись, резким движением раздвинуть его ноги и почувствовать, как в ответ он подается бедрами мне навстречу. Я хочу слышать, как он умаляет меня взять его. Я хочу видеть его глаза, потемневшие от желания, ставшие почти черными, видеть, как вспышка боли в тот момент, когда я вхожу в него, постепенно растворяется, и ее место занимает наслаждение. Я хочу видеть, как он вскидывает бедра, двигаясь ко мне навстречу, глубже насаживаясь на мой член. Я хочу видеть его руки, судорожно сжимающие простыни, слышать его стоны, переходящие в невнятные возгласы. И в конце концов хочу, чтобы мы кончили одновременно, сливаясь в самом сильном в жизни обоих оргазме, исторгая единый крик удовольствия.
        Будь моя воля, мы бы всю оставшуюся жизнь провели в постели. Ну, или в любом другом месте, где можно заниматься сексом. Я не хочу, чтобы это был всего один раз. Я ведь Малфой, я не привык довольствоваться малым. Я получаю либо все, либо ничего.
        К сожалению, это как раз и есть тот самый единственный случай - "ничего". Единственная причина, которая разрушает все и делает мою страсть к нему невозможной: Он - Драко, мой сын.
        И именно это меня останавливает. Хотя я постоянно думаю, как можно изменить ситуацию, каким образом я могу добиться того, чтобы он по собственной воле оказался в моей постели. Но пока все возникающие варианты не выдерживают никакой критики…

* * *
        Вы спросите, почему? Мне трудно ответить, лучше я сам расскажу, и тогда вы все поймете сами.
        В тот день я пошел искать Гарри, взяв его мантию-невидимку, чтобы меня не поймал Филч. У Астрономической башни я оказался случайно. Пока я думал, где же может быть мой друг в середине ночи, я услышал чьи-то торопливые шаги на лестнице. Вжавшись в стену, я зажал себе рот рукой, чтобы заглушить дыхание, которое могло выдать мое присутствие.
        Мимо пробежал, да, именно пробежал, хотя я даже не думал, что когда-нибудь смогу увидеть такое, Люциус Малфой. Он явно был очень зол. Вышибив дверь каким-то заклинанием, он ворвался в кабинет и замер на пороге.
        - Поттер?! - воскликнул он.
        Шок, недоверие, ярость - все смешалось в его голосе. Обычно спокойный и холодный, сейчас Малфой больше был похож на разбуженный вулкан, который вот-вот начнет извергать лаву. Я осторожно заглянул ему через плечо. Картина, представшая моим глазам, была действительно поразительной. На полу на большом пледе, тесно прижавшись друг к другу, лежали обнаженные Гарри и Драко. Точнее, Гарри лежал на Драко. Сразу было понятно, что их застали в очень пикантный момент. Я был настолько ошарашен, что застыл, как изваяние, забыв, как дышать.
        Видно, у старшего Малфоя шок был не меньше.
        - Так значит, это правда? - рявкнул он, взмахнув рукой, в которой был зажат какой-то лист пергамента - судя по всему, письмо. - У тебя есть любовник! И ты не нашел никого лучше, чем Поттер?! - фамилию Гарри Люциус почти выплюнул, словно боялся замарать о нее свой язык. - Да как ты мог?!
        - Мистер Малфой, - начал Гарри, попытавшись переместиться на бок, но Драко еще крепче прижал его к себе.
        - Да что ты можешь объяснить, щенок! - заорал Люциус, направляя на Гарри палочку. - Сейчас же отойди от моего сына!
        - Нет, отец, - твердо сказал Драко, демонстративно обхватывая Гарри ногой. - Я люблю его, и ты не сможешь ничего сделать.
        Я услышал, как Гарри тихо охнул на такое смелое заявление.
        - Драко! - тихо прошептал он.
        По его лицу всегда можно было прочитать все эмоции. А уж сейчас тем более. Надо же, я никогда не подозревал, что мой друг - гей, и уж тем более, что однажды я увижу, как он с обожанием смотрит на Малфоя. А то, что Малфой сможет в него влюбиться, это для меня вообще было за гранью реальности.
        Вы спросите, почему я не вмешался? Я испугался. Испугался до такой степени, что не мог заставить себя пошевелить даже пальцем, не то что остановить Люциуса. Я до сих пор обвиняю себя в том, что ничего не сделал. И я не знаю, как смогу жить с этим…
        - Даю тебе последний шанс убраться отсюда подобру-поздорову, - сквозь зубы процедил Люциус, не отводя палочки. Но парни не пошевелились, продолжая сжимать друг друга в объятиях. - Ты сам выбрал. Авада Кедавра!
        То, что произошло в следующий момент, до сих пор остается для меня загадкой. Драко среагировал мгновенно, перевернувшись так, что он оказался сверху, закрывая собой Гарри. И конечно же, заклинание попало в него. Яркая зеленая вспышка и громкий крик моего друга:
        - Драко!
        И еле слышный шепот Люциуса:
        - Не может быть…
        Я видел, как Гарри перевернул Драко на спину, все еще надеясь, что тот жив. Даже от двери я видел, что Малфой мертв. Его пустые глаза смотрели в пространство. Видимо, он, зная, что сейчас умрет, не стал их закрывать и до последнего смотрел на того, ради кого пошел на эту жертву.
        - Драко, нет, Драко! Пожалуйста, Драко!
        Гарри прижимал к себе любовника, словно баюкая его, раскачивался из стороны в сторону, а из глаз ручьем лились слезы. Он не обращал никакого внимания на Люциуса. А тот, судя по всему, осознал, что убил собственного сына, который предпочел умереть сам, но защитить Поттера. И теперь Малфой-старший снова поднял палочку, чуть не выпавшую из ослабевших рук.
        - Драко, не уходи, пожалуйста! - Гарри явно не мог смириться с тем, что тот мертв. - Ты же обещал, что не оставишь меня!
        - Он и не оставит, - тихо проговорил Люциус. - Авада Кедавра!
        Их обнаружили ближе к утру. Филч делал обход и застал картину, которая настолько потрясла его, что он заикался еще неделю. В Астрономической башне лежали два обнаженных ученика - Поттер и Малфой, сжимавшие друг друга в уже окоченевших объятиях. А у стены, на полу, сидел отец одного из них - Люциус Малфой, и безумными глазами смотрел на мертвые тела.
        Хоть врачи и признали, что он лишился рассудка, суд приговорил его к Поцелую.
        Занавес!