Наверно, ты думаешь, что я никогда не любил тебя.
         Но я любил. Похоже, до сих пор люблю. И это моя ошибка.
         Я думаю, ты тоже любил меня. И это одна из твоих ошибок.
         Ты был таким красивым ребенком – считается, все дети красивы, но ты действительно казался совершенством - безупречное крошечное создание.
         //Потому что ты был им.//
         Ты был нашим маленьким сокровищем, эти твои белокурые локоны и простодушная улыбка. Временами я думал о том, как такое возможно - как подобное создание могло появиться у человека вроде меня?
         Возможно, это было в тебе от твоей матери, из тех старых времен, когда у нее тоже была простодушная улыбка.
         Я постоянно носил тебя на руках, но ты не помнишь об этом. Ты не должен помнить.
         Иногда я возвращался домой после очередного убийства и брал тебя из твоей маленькой королевской кроватки и обнимал, и обнимал, и обнимал тебя, и я не думаю, что ты догадывался о причине моих слез. Ты просто обвивал свои ангельские ручки вокруг моей шеи и, казалось, ты понимаешь, что–то не так, только не знаешь, что...
         Когда ты смотрел на меня, в твоих глазах было обожание. Ты даже не догадывался, что я убил тысячи детей, почти таких же, как ты,
         //иногда перед моими глазами было твое лицо, когда я шептал те два слова, и маленькие дети умирали//
         потому что ты не видел кровь на моих руках.
         Иногда я задумывался, кто дал тебе право смотреть на этот мир так
         //как воплощение невинности//
         и на мгновение мне казалось, что, возможно, ты украл это у моих жертв.
         //как стервятник//
         Но потом вспоминал, что это я совершил все эти преступления, ты же был рожден другим, и я должен был изменить это, потому что только так я мог защитить тебя.
         Я помню твои крики, когда я в первый раз сказал «Круцио», и как ты бился на полу в агонии – и твоя мать, она тоже кричала, визжала как безумная – «Он же еще ребенок» - как будто я мог позволить тебе оставаться таким, каким ты был.
         Она не понимала, что я просто учил тебя - и я научил. Ты никогда больше не обнимал меня… и это хорошо, потому что это помогает не чувствовать. И ты не должен чувствовать, сынок. Мы дали тебе все, что могли,
         //я дал тебе все, что мог//
         и отпустили тебя; это была самая страшная ошибка моей жизни.
         Он совратил тебя.
         Он присвоил то, что ему не принадлежало, - заставил тебя поверить лжи, которую произносили его губы прожженной шлюхи. Ты думал, что я не узнаю, Драко, - я узнал.
         Я узнал все.
         Ты помнишь того слизеринца, который застал вас, когда вы трахались в какой–то заброшенной комнате? Ты помнишь, как платил ему за молчание? Зря ты поверил ему. Я заплатил в два раза больше, и он рассказал все. Сначала я не мог поверить, что знаменитый Гарри–чертов–Поттер сделал это
         //присвоил тебя//
         – но он сделал, и я не сомневаюсь, что ты наслаждался каждой минутой
         //что он пообещал тебе? почему ты поверил ему? они были приятны, эти пустые слова? ты готов умереть за них?//
         Ты был моим, Драко; разве ты не знал?
         Ты был моим ребенком, сыном, наследником; и ты оставил меня.
         Ты думал, что можешь выбирать: он или я.
         //любовник или семья//
         Но выбор уже сделан за тебя; и ты оказался на стороне проигравших.
         Тебе некого винить, кроме себя.
         Зачем ты вернулся в этот дом, сынок?
         Ты думал, я не знаю? Ты думал, что я прощу тебя?
         Сейчас Рождество и все деревья умирают – ты не думаешь, что можешь умереть, как они?
         Ты спишь так мирно, как младенец – ты грезишь о нем?
         Я смотрю, как ты спишь, словно ребенок, которого я когда-то знал
         //но ты уже не ребенок, черт бы тебя побрал//
         и вспоминаю день, когда ты появился на свет.
         //я был так горд; если бы я знал…//
         Я опять поражен.
         //как подобное создание могло появиться у человека вроде меня?//
         Вся твоя жизнь пронеслась у меня перед глазами, сын, и сегодня я вернулся домой, чтобы снова стать убийцей…
         Я тихо подхожу к твоей кровати – твоей королевской кровати – ты даже не просыпаешься, - и ты не кричишь,
         //как кричали все те маленькие дети, которых я убил//
         когда я шепчу два слова, несущих смерть.
         Ты так юн… и ты по-прежнему мой ребенок?
         Когда-то ты смотрел на меня с такой чистой невинностью в глазах, что было больно - но эти дни мертвы.
         //и ты оставил меня, когда вспышка зеленого света озарила комнату//
         Какая горькая ирония судьбы – зеленый цвет погубил нас всех.
         Ты лежишь передо мной; холодный, мертвый…
         И я сжимаю свою волшебную палочку, и все горести остаются позади, когда я чувствую обещание смерти, направленное к виску; я вспоминаю день, когда ты сделал свой первый шаг, и день, когда твоя мать последний раз улыбнулась мне; и потом все исчезает вместе с эхом моих слов в бесконечном изумрудном забвении.