Артур Уизли сидел на огромной двуспальной кровати и пристально смотрел на огромные часы, висящие на стене. Люциус опаздывал. Опаздывал на полчаса.
         - Чертов Люц, - пробормотал себе под нос Артур. – Знает же, как мало у нас времени, и все равно опаздывает…
         Артур откинулся на подушки и погрузился в воспоминания. Вот уже много лет они тайком встречаются на квартире в Лондоне, которую Люциус купил для их свиданий. Квартира расположена в тихом районе. Из окон, открытых в душные августовские вечера, видна маггловская церковь. Места лучше было не найти…
         Артур обычно приходил первым и, пытаясь подавить в себе смесь эмоций, состоящую из нетерпения, волнения, страха, желания, ожидал того, кого должен был ненавидеть.
         Смешно подумать, что когда-то они, и правда, искренне ненавидели друг друга. Но эта ненависть была вызвана вовсе не теми причинами, о которых судачили все кому не лень в Министерстве Магии: вроде как Люциус презирает Артура за любовь к магглам, а Артур Люциуса – за заигрывания с Темными силами.
         На самом деле, все было не так. Их ненависть была вызвана отчаянием оттого, что они находились по разные стороны сначала невидимой, но спустя годы весьма ощутимой стены. Так получилось: Люциус родился в семье людей, презирающих таких, как Артур; учился на факультете среди людей, презирающих таких, как Артур; выбрал себе покровителя, презирающего таких, как Артур. А у Артура было открытое сердце и высокие помыслы. Люди, которых он уважал и которым он доверял, не терпели высокомерных лицемеров, к коим относили и Малфоев.
         В этом хаосе родилось чувство, противоречащее всему, ради чего они жили. Каждый по-своему переживал свою невозможную любовь. Артур замыкался в себе. Люциус сводил окружающих с ума неконтролируемыми приступами ярости. Оба женились. Если бы не случай, они никогда бы не узнали об истинных чувствах друг друга…
         Время ожидания перевалило за тридцать пять минут. Можно ли было беспокоиться за Люциуса, который выбирался невредимым из любой передряги? Артур все равно беспокоился. Иногда он ловил себя на мысли, что эти редкие встречи – единственное в его жизни, что сохраняет ему рассудок. Если бы вдруг однажды Люц не пришел… но нет, он всегда приходит.
         Артур услышал шум открывающейся двери. Люциус появился на пороге комнаты. “Запыхался,” - удовлетворенно подумал Артур. - “Значит, спешил”.
         - Прости, - сказал Люциус, на ходу сбрасывая с себя одежду, а вместе с ней и свою извечную «малфоевскую» маску.
         Артур любил наблюдать за этим перевоплощением. За считанные секунды циничный, надменный и беспощадный Пожиратель Смерти превращался в нежного и внимательного любовника. Артур не сразу смог привыкнуть к этому. Все то время, что он был знаком с Люциусом, он и помыслить не мог, что представитель древнего рода Малфоев может быть таким… человечным.
         - Прости, - повторил Люциус, избавляясь от последней детали туалета и забираясь на постель. – Дела задержали. Я никак не мог уйти раньше.
         Красивое мускулистое тело, которым нельзя было не любоваться, наклонилось к Артуру. Люциус нежно поцеловал его в губы. Артур ответил на его поцелуй, но мысли его были заняты другим. Люциус Малфой везде и всегда диктовал свои правила, подчиняясь только одному магу. И если он не мог уйти раньше, даже ради короткого свидания с Артуром, значит…
         Артур перевернулся, так что белокурый мужчина оказался под ним.
         - Опять твои дела с ним? – спросил Артур.
         В его словах не было укора, он давно уже смирился с тем, что они с Люциусом находятся по разные стороны баррикад. Но каждый раз, когда ему напоминали об этом, он чувствовал укол где-то в области сердца.
         - Да, - просто ответил Люциус.
         Только за одно это можно было любить его: Люциус никогда ему не врал. Ни единого раза.
         - Может, ты все же бросишь это? – спросил Артур.
         Эти слова вылетели больше на автомате. Просить было бессмысленно, это было понятно и уже давно. Но слова все равно вырвались.
         - Не могу. Это мой выбор, - ответил Люциус. – Если бы ты мог присоединиться к нам…
         - Не могу, - в свою очередь ответил Артур. – Это мой выбор.
         Сколько раз повторяли они этот красивый, но бессмысленный диалог! Сколько в нем было никому не нужной патетики. Они негласно превратили его в своего рода игру: пароль-ответ. И пока пароль и ответ оставались прежними, мир стоял на своем месте.
         Они занимались любовью порывисто и отчаянно. Артур судорожно впивался пальцами в плечи Люциуса, как будто опасаясь, что не сможет удержать его в вихре своей безумной страсти. Он приникал губами к его нежной шее и молился, чтобы этот миг длился вечно. Это белоснежное мраморное тело, эта дивно пахнущая серебристая грива были его тихой гаванью, его свободой. Какая ирония, что покой в это тяжелое военное время, пронизанное духом потерь и лишений, дарил ему его враг – ненавистный Люциус, любимый Люциус… Еще, Люциус, еще… хочу… люблю…
         … а потом они лежали, прижавшись друг к другу, отведя взгляд от больших часов на стене, чтобы не видеть, как мало времени оставалось до очередного расставания…
         Им было о чем помолчать, но иногда они разговаривали.
         - Как дела дома?
         - Отлично… - рассеянно кивнул головой.
         - Дети?
         - Все хорошо.
         - Я завидую тебе. Твои дети тебя радуют.
         Артур повернул голову, чтобы взглянуть Люциусу в лицо.
         - Драко тебя не радует?
         - Он меня пугает. Веришь в это: Люциуса Малфоя пугает зеленый юнец!..
         - Он всего лишь сын своего отца, - усмехнулся Артур. - Это тебя пугает?
         - Я всегда трезво оценивал то, что делаю. Всегда слушал голос разума, - тонкий палец Люциуса взметнулся к виску. – Этот мальчишка – фанатик. В один прекрасный день он погубит себя, а заодно уничтожит весь мир вокруг.
         Артур вздохнул. Он не первый раз говорил с Люциусом о его сыне и все никак не мог понять его нелюбви к Драко. Эта нелюбовь родилась в Малфое в день рождения сына. Не она ли стала причиной необузданного характера мальчика?..
         - У тебя все по-другому, - Люц словно читал мысли любовника. – Я этого не понимаю, но у тебя все совсем по-другому.
         - Перси, - тихо напомнил Артур.
         - Да, Перси, - согласился Люциус. – Но, кроме него, еще пять сыновей, которыми ты гордишься. Мне хватило одного неудачного опыта.
         Они прерывают разговор. Уж очень это чуждо их любви. Их семьи, их жены, их дети – это где-то далеко, в другой жизни.
         Нарцисса – гордая, холодная, неприступная. Он возжелал и получил ее, и она родила ему сына. Люциус поморщился. Он не верил в семейное счастье, и его нашла любовь к счастливому семьянину.
         Молли – символ домашнего уюта. Молли – шумная, сварливая, заботливая. Артур не мог помыслить о лучшей хозяйке для своего дома. Он не мог и мечтать о лучшей матери для своих детей. Все эти годы вместе, когда они делили поровну даже воздух, которым дышали, он ни разу не пожалел о том, что выбрал именно ее в жены. Она всегда была и будет союзником, соратником. Другом.
         Но любви – той, что могла сжечь заживо, что заставляла сердце биться со скоростью орлиного полета, - не было. Был Люциус, который вдохнул смысл в его существование.
         Со временем все сгладилось. Это поначалу Артур изводил себя мыслями о том, как он мог так безоговорочно отдаться врагу, уничтожавшему все, что было ему дорого. По ночам он вскакивал с постели, обливаясь холодным потом, с ужасом думая о том, что Люциус мог предать его.
         Но любовь, которую дарил ему Малфой, давно заглушила голос совести. И сейчас, несколько лет спустя Артуру снился совсем другой кошмар. Этот сон посещал его все чаще и чаще, продолжая мучить уже и наяву…
         …во сне он видел битву. Было темно, все вокруг заволокло дымом, но он все равно каждой клеткой своего тела ощущал присутствие других: своих и чужих. Они как будто выстроились в две шеренги друг напротив друга. Пожиратели и мракоборцы готовились к решающему сражению. Каждый был готов биться на смерть.
         Артур знал, что рядом, по обе стороны от него, находятся близкие ему люди – те, с кем он прошел рука об руку через все годы борьбы. Здесь же были и его сыновья. Но Артур уже давно знал, что они будут там, что будут готовы жертвовать собой ради общего дела. Не этого пугало его настолько, что уже несколько недель он боялся засыпать.
         Дым постепенно рассеивался, они уже могли разглядеть лица своих противников. Напряжение, с которым каждый сжимал в руке палочку, почти наэлектризовало воздух. Сотни пар глаз скрестили свои взгляды. Люди смотрели друг на друга, не скрывая глодавшей их ненависти.
         И тогда Артур поворачивал голову и видел напротив себя Люциуса, и ему казалось, что его сердце переставало биться. И внезапно он просыпался, за шкирку вытаскивая самого себя из этого ужаса в реальность. Артур не мог заставить себя увидеть этот сон до конца. Он боялся того, что могло произойти. Боялся, что в конце он останется жив…
         - Пора.
         Долго отводить взгляд от часов было невозможно. Реальная жизнь настойчиво стучалась в их идиллическую дрёму.
         - Еще пять минут…
         - Не могу, ты же знаешь.
         Артур начал одеваться. Люциус сидел на постели, положив голову на колени, и следил, как Уизли торопливо собирается. Это он мог проваляться здесь сколь угодно долго. А Артура дома ждала жена, которая потребует отчета за каждую минуту, на которую он задержался.
         “Насколько же различаются наши жизни,”- мелькнуло в голове Люциуса. Он мог не появляться в поместье месяцами - попробовала бы Нарцисса хоть слово пикнуть!
         - У нас все так по-разному.
         На мгновение Артур застыл, остановив на нем свой взгляд, а затем сказал:
         - Противоположности притягиваются.
         Люциус не отрывал от него глаз. Сейчас он с усмешкой вспоминал то время, когда был готов вены себе вскрывать, лишь бы выдавить из себя до последней капли это жгучее чувство, не дающее ему есть, спать, дышать. Такого просто не могло быть, потому что быть не могло. Он – Люциус Малфой – влюблен в мужчину, в приспешника Дамблдора, в ничтожество, которого все за глаза называли подкаблучником???..
         Мерлин, если б хоть один из них узнал, каким Артур становился за дверью их квартиры! В их мире он был властным и решительным, он был хозяином. Можно ли было описать словами, что Люциус чувствовал, когда Артур прижимал его к себе, когда руки Артура скользили по его телу? Разве мог он придти в тот день много лет назад к кому-нибудь другому и, упав на колени, прохрипеть: "Ты… мне… нужен… слышишь, Уизли, ты мне… нужен!.." ?..
         За окном начинало смеркаться. Артур надел мантию и, быстро обведя взглядом комнату, чтобы проверить, не забыл ли он чего-нибудь, остановил взгляд на любовнике. Люциус смотрел куда-то в пустоту, и лицо его приняло выражение самое что ни на есть мечтательное. Артур едва не засмотрелся, но вовремя одернул себя.
         - До скорого.
         Люциус едва заметно кивнул.
         Когда Артур ушел, Люциус свободно растянулся на огромной кровати и какое-то время просто смотрел в окно, а затем незаметно для самого себя уснул.
         …во сне он видел битву. Казалось, что заволакивающий небо дым пахнет кровью. Рядом с ним были воины Темного Лорда, такие же, как и он. Рядом с ним был и его сын. Они и их враги вытянулись в две параллельные линии от горизонта до горизонта. Человек на человека, зверь на зверя.
         Люциус совсем не был удивлен, увидев напротив себя перекошенное от ужаса лицо Артура. Он всегда знал, что так и будет. Всю свою жизнь он шел к этому сражению. Именно оно должно было стать его проверкой…
         В отличие от Артура он совсем не боялся досмотреть этот сон до конца. Он прекрасно знал, что в тот момент, когда воздух уже почти будет готов взорваться от тысячи произнесенных заклятий, от миллионов взметнувшихся искр, двое отделятся от уродливых своей правильностью линий, подойдут друг к другу и, отбросив волшебные палочки, сольются в поцелуе.