Я жду тебя. Ты не придешь, я знаю. Но все-таки надеюсь. Видимо, наша звезда, которая слабо мерцает в небе, пробуждает это призрачное чувство.
        Глупо, но я жду.
        Я пододвигаю столик поближе к огню и ставлю на него бутылку лучшего коньяка, ведь ты любишь тепло и коньяк. Я предпочитаю прохладу и огневиски, но кому какое дело до того, что нравится мне? Ведь это не ты ждешь меня. Зал ожидания всегда только для одного человека. Для меня.
        Когда нежные полутона сумерек успели смениться резкой чернотой ночи? Я не заметил. Ночь подобралась к дому так вкрадчиво, так осторожно… Эта комната кажется единственным оставшимся на земле островом света. На улице такая непроницаемая темнота, что в стекле окна, словно в зеркале, я вижу собственное отражение. Я смотрю в свои глаза и жду
        Девять часов вечера.
        Ожидание.
        Миссис Никольс громко и визгливо зовет кошку. Ее хнычущий голос еще долго будет терзать мой слух. Чтобы не слышать противных звуков я отгораживаюсь от действительности воспоминаниями. Так прикрывают легким расписным экраном огонь, чтобы не обжечь чувствительную кожу. Только мой огонь - не холодное и нудное настоящее. Моя память - вот то пламя, которое способно сжечь душу.
        Ты не обращал на меня внимания в школе. Еще бы. Я – сальные волосы, худые руки и ноги, коротковатая мантия. И ты – невероятные синие глаза, плащи с меховой опушкой и трость с серебряным набалдашником. Когда в начале пятого курса ты впервые пришел в школу с тростью, некоторые даже осмелились захихикать, но ты посмотрел на них. Просто посмотрел. «Подавиться смехом» - именно тогда я понял, что значит это выражение.
        Ты играл тростью. Твои длинные пальцы постоянно крутили изящную вещицу, пробегая по голове змеи, касаясь серебра… И выглядели большей драгоценностью, чем драгоценный металл. Часть образа? Все так считали, но я знал другое. Я часто наблюдал, как ты возвращался с квиддичных тренировок. Меня было сложно разглядеть в нише высокого готического окна, и ты меня не замечал. Впрочем, ты меня никогда не замечал. А я уже тогда учился ждать тебя. Ты проходил мимо, с силой опираясь на трость и ощутимо прихрамывая, как всегда после длительной физической нагрузки
        Десять часов вечера.
        Ожидание.
        На улице, наконец, воцарилась тишина. Теперь отчетливо слышны шаги редких прихожих. Вот чья-то неровная походка заставляют мое тело напрячься, натянуться как струна. Я – само ожидание... Нет, мимо, все мимо... Ничего, я подожду, я терпелив…
        Впервые ты поцеловал меня после похорон твоей матери. Конечно, меня никто не ждал на кладбище, и твоя родня посматривала косо и с недоумением. Ты скользнул по мне ледяным взглядом и не допускающим возражения тоном произнес:
        - Он - со мной.
        И все эти дяди, тети, двоюродные племянницы как по команде отвели глаза. Ты теперь был главой семьи, от тебя исходил запах власти. После всех необходимых формальностей мы ушли вдвоем.
        Ты стоял спиной ко мне, я не видел твоего лица, но точно знал, что оно не изменило своего каменного, непроницаемого выражения. Но я все же подошел к тебе сзади и робко коснулся руки. Ты повернулся и чуть заметно, невесело улыбнулся:
        - Хочешь меня утешить? Идеалист…
        Почему-то это прозвучало как ругательство. Потом ты приподнял мое лицо и сильно, до боли поцеловал в губы. Тогда я мог отдать за тебя жизнь
        Одиннадцать часов вечера.
        Ожидание.
        Проехала машина. Это не можешь быть ты. Ты не никогда не воспользовался бы маггловской техникой, но моя душа все же совершила небольшой скачок, подбросив сердце куда-то к горлу.
        Точно так же билось мое сердце в тот вечер. Я не мог поверить. Моя мечта, ты, я. Мы вместе. Нежность, страсть, тепло. Отброшенное, забытое где-то в прошлом одиночество. Секс? Нет, любовь. Ты не скажешь никогда, но я знаю. В тот вечер ты любил меня. Один единственный вечер в моей жизни, когда я почувствовал, как твое сердце быстрее забилось под моими губами, прижатыми к теплой коже.
        Плотные облака заслоняли свет луны и будто нависали над нашими судьбами, но все-таки я увидел: ветер на краткое мгновение разорвал тучи, даря нам маленький островок чистого неба и звезду. Одинокую, но такую же прекрасную, как этот единственный вечер любви. Наша звезда…
        Двенадцать часов вечера.
        Ожидание.
        У меня до боли обостряется слух. На втором этаже старого дома мышь нашла засохшую крошку. У маленькой серой девочки - пир. Кошка миссис Никольс, которую хозяйка так и не дозвалась, тоже слышит эти звуки. Возможно, и у нее будет пир сегодня. Круговорот жизни. Круговорот смерти.
        Ты приходишь так редко. С каждым годом все реже и реже. Раз в неделю, раз в месяц, раз в год, раз в десятилетие? Однажды я умру в этой комнате, так и не дождавшись. Но я жду тебя каждый день.
        Час ночи.
        Ожидание завершено.
        Ты не пришел.
Как там говорилось в мудрой маггловской книге? «Час теней, час одиночества, час, когда коньяк кажется особенно вкусным…» Тени и одиночество. Этого добра у меня всегда было в избытке… Коньяк?

        * * *
        Мужчина схватил бутылку с искрящимся в отблесках огня напитком и с силой швырнул в камин. Оранжевое пламя взвилось к небесам. К равнодушной звезде.