Нарцисса Малфой была счастлива. Сегодня старая колдунья, которая много лет следила за здоровьем членов аристократического семейства, положив руки на уже заметный животик миссис Малфой, уверенно сказала, что будет здоровенький мальчик. Сама Нарцисса в тайне мечтала о девочке, но мальчик - тоже чудесно. Стоило только вспомнить, каким очаровательным был Драко в младенчестве. Мамин маленький ангел. Да и потом, Люциус хотел мальчика. Мало того, он никогда не сомневался в том, что у них будет сын. Еще один сын.
        И Люциус теперь был так ласков с женой. Они даже обсудили имя будущего ребенка, вместе выбрали оформление для детской комнаты. Подумать только, а ведь всего полтора года назад ей казалось, что их брак уже ничто не спасет, что у их семьи нет будущего. Существовали лишь нечастые встречи в столовой за приемом пищи, которые трудно назвать семейным обедом, и бесконечно далекий, холодный человек, редко поднимающий глаза на Нарциссу, которого трудно назвать мужем.
        Все изменилось словно по волшебству, как и положено в колдовском мире. Холодный дом вновь стал уютным, наполнился смехом и голосами. Чудесное превращение произошло, когда из Хогвартса, блестяще закончив обучение, приехал Драко. Присутствие сына вернуло тепло и нежность в чувства родителей друг к другу. В их жизни уже год царила гармония, и Нарцисса решилась забеременеть. А не так-то легко пойти на рождение второго ребенка, когда старшему сыну уже восемнадцать, да и она сама уже отнюдь не молоденькая девушка. Но именно Драко убедил Нарциссу. Нет, он не сказал ни слова, просто Нарцисса не могла нарадоваться на своего взрослого, ставшего таким красивым и ласковым, сына. Она была горда тем, что этот юноша - ее плоть и кровь. Кроме того, ей хотелось вновь ощутить чувство щемящей, всеобъемлющей нежности, которое можно испытать только к младенцу, хотелось вывязывать маленькие, словно кукольные, кофточки, почувствовать, как крепко цепляются за руку крохотные пальчики. Теперь все ее желания осуществились. Через четыре месяца маленькое беззащитное существо будет лежать в изысканной кроватке в комнате второго этажа, расположенной между спальнями Нарциссы и Люциуса. Между комнатами матери и отца.
        Нарцисса поднималась по лестнице на второй этаж Имения. Она, конечно, могла аппарировать в свою комнату, но для беременных так полезны небольшие физические нагрузки. Женщина довольно улыбалась, представляя реакцию мужа, когда она поделится с ним новостями. Впрочем, Нарцисса точно знала, как поведет себя сдержанный Люциус. Конечно, он с холодным выражением лица, почти равнодушно скажет: «Ну, а я что говорил?»
        Но Нарцисса не будет смотреть на его лицо, не будет слушать спокойные слова. Она заглянет ему прямо ему в глаза, где на самом дне разольются ликование, счастье и облегчение, выдающие, что и ему не так легко дались эти недели ожидания. А потом, может быть, он обнимет ее и прижмет к себе немного сильнее, чем обычно. И она будет знать, что это - благодарность.
        Нарцисса слишком погрузилась в мечты, иначе она никогда бы не сделала этого. Никогда без стука не открыла бы дверь спальни Люциуса. Но иллюзия была такой сладкой, а реальность такой далекой, что она вошла в комнату, не дождавшись разрешения. Потом ей хотелось вычеркнуть из времени это мгновение. Мгновение, когда бесшумно распахнулись ворота в ад, в другую жизнь. Мгновение, когда умерли мечты.
        Два тела, сплетающиеся в безумном объятии. Ласкающие, длинные белые пальцы; разметавшиеся по спине длинные светлые волосы; прикрытые в страстном ожидании глаза. Чьи? Невозможно узнать. Они были слишком похожи: ее сын Драко и ее муж Люциус.
        А еще - стоны. Люциус всегда занимался любовью безмолвно, ни единого звука не срывалось с плотно сжатых губ. Оказывается, так бывало не всегда, а только тогда, когда он касался жены. Теперь же, отчаянно лаская тело сына, Люциус скороговоркой повторял, словно в лихорадке:
         - Драко, Драко, Драко.
        Нарцисса смотрела почти с любопытством, она не чувствовало ничего, только память, как губка, вбирала каждую мельчайшую деталь, чтобы потом, много лет подряд, как можно точнее воспроизводить картину в ночных кошмарах.
        Шелковые, нежно-зеленые простыни. На таких неудобно спать. На таких приятно заниматься любовью. Единственная свеча в углу. Она словно стесняется освещать чувственную сцену, и ее огонек трепещет от неловкости, превращая потолок в театр теней. Небрежно брошенная на пол возле кровати трость. Одежда, хаотично сваленная в кучу. Очень красивое зрелище. А звуки - еще красивее.
        Они кончили одновременно, вскрикивая и впиваясь пальцами друг другу в плечи, комкая изысканные простыни. Так похожи. Одно лицо, одно тело. Секунды тишины. Потом Драко засмеялся негромко и произнес, все еще тяжело дыша:
        - Отец. Это было чудесно.
        Слово «отец» так неуместно прозвучало в полумраке спальни. Люциус тоже почувствовал это:
        - Отец? Мы же договаривались. Повторяй за мной: Люциус, Люциус, Люциус. Ты удивишься, - шутливо добавил он, - но меня действительно так зовут.
        Драко смущенно хмыкнул:
         - Мне нужно время, чтобы привыкнуть.
        - Разве года тебе было недостаточно? Зови меня по имени, и я выполню любое твое желание.
        - Люциус, - запинаясь и краснея, повторил Драко.
        - За это тебе положена награда, - прошептал Люциус, наклоняясь к губам сына.
        Нарцисса неслышно выскользнула из комнаты и неторопливо, словно ничего не произошло, пошла в свою спальню. Мозг все еще отказывался анализировать, чувства - просыпаться.
        Природа смилостивилась над женщиной, погрузив ее почти в небытие. Дойдя до спальни, она свернулась клубочком на кровати. Нарцисса не думала и не чувствовала, просто лежала, слыша лишь тиканье больших часов, провожающих каждую истекшую минуту.
        Тихий стук вернул ей чувства и ощущения. Вошел Люциус. Такой же, как всегда. Волосы, убранные в хвост, ни одна прядь не выбивается из гладкой прически, ни одной лишней складки на одежде. Спокойное, даже отстраненное лицо. Не единого следа того человека, который только что шептал, словно умирающий:
        - Драко, Драко, Драко.
        Нарцисса будто вновь очень ясно услышала этот задыхающийся голос и повторила за ним, негромко, словно эхо:
        - Драко.
        Люциус поперхнулся незаданным вопросом. На мгновение его глаза сузились, губы сжались в жесткую линию, но он тотчас же взял себя в руки. Лицо вновь расслабилось:
        - Ты знаешь.
        Это не было вопросом. Просто спокойная констатация факта.
        Потом Люциус подошел к жене, опустился рядом на кровать, взял ее руки в свои и начал говорить. Нарцисса не улавливала смысла сказанного, лишь отдельные фразы впивались в мозг: «Малфои», «всегда», «так принято», «мой отец», «его отец», «традиция», «Малфои», «Малфои», «Малфои».
        Круглые, словно морская галька, спокойные слова. Они ложились на душу, заполняя ее приятной тяжестью и теплом уверенности, ровный голос гипнотизировал. Просто еще одна традиция Малфоев. Если это практикуется многие века, значит, в этом нет ничего такого. Ничего запретного. Так принято. Люциус просто продолжает традицию.
        Нарцисса расслаблялась, позволяя бархатному голосу убаюкивать ее ужас, менять ее убеждения, уничтожать брезгливость. Люциус всегда умел уговорить ее. Уговорил когда-то стать его женой, жить в Имении, хотя она ужасно боялась этого огромного мрачного дома. Вот и сейчас она слушала, и в душе воцарялся покой. Раз муж так говорит, значит, это - правильно.
        А потом Люциус допустил ошибку.
        Следующая фраза ворвалась в сознание женщины диссонансом, ломая воздвигнутую стену уверенности и спокойствия, Нарцисса не только поняла, она почувствовала всей кожей, ощутила всей душой смысл этой фразы:
        - Это - словно яд в нашей крови. И в моей. И в крови Драко. И в крови мальчика, которого ты носишь.
        - Нет, - Нарцисса погладила свой живот и, почувствовав слабое движение под ладонью, сказала своему еще нерожденному сыну:
        - С тобой этого не случится.
        Потом она подняла глаза на мужа. Он замер, зачарованный странным выражением лица Нарциссы, пытаясь понять, где была допущена ошибка, почему он вдруг утратил контроль над этой женщиной, и что она сделает дальше. Мозг лихорадочно просчитывал варианты ближайшего будущего.
        Но того, что случилось, Люциус не смог бы представить никогда.
        - Яд, говоришь? - спокойно и чуть насмешливо сказала Нарцисса и подняла палочку.
         * * *
        Теренс Льюис, один из самых старых авроров Министерства магии, устало возвращался домой. Мерлин, что за адский день! Такого еще никогда не случалось на его памяти, а помнил он события множества десятилетий. Трагедия, настоящая трагедия: Нарцисса Малфой сошла с ума и в приступе безумия убила своего мужа. Странный, надо сказать, способ убийства: кровь Люциуса Малфоя превратилась в сильный, мгновеннодействующий яд. Сама убийца ничего объяснить не смогла, она вообще не сказала ни слова.
        А нынешний глава дома Малфоев? Ну, до чего странный молодой человек! Ни слезинки ведь не уронил, когда похоронная бригада выносила из дома тело его отца. Только на мгновение замер возле него и сильно сжал свисающую с носилок руку. Словно удержать хотел.
        Когда же авроры выводили Нарциссу Малфой, юноша даже не взглянул в ее сторону. Лишь в последнее мгновение, когда женщина уже переступила порог дома, в который больше не вернется, Драко Малфой, спросил у Теренса спокойным и даже отстраненным голосом:
        - Мне разрешат оформить опекунство над ребенком, когда она родит?
        И, услышав утвердительный ответ, сказал в спину замершей в напряжении, но так и не обернувшейся матери:
        - Я воспитаю его в традициях Малфоев.