Месть и жестокость! Какие страшные слова. И как они совершенно сочетаются с Люциусом Малфоем. Кажется, всё его существо соткано из этих двух слов. Люциус никогда не прощает обид или поступков, которые может воспринять как попытку оскорбления его персоны. Подобно ядовитой змее, голова которой представляет собой набалдашник его трости, он может затаиться на время, но лишь для того, чтобы потом ужалить. Быстро, больно, метко. Чётко в цель, никаких промахов!
        Но всё же порой Люциус Малфой избирал тактику удава. Задушить свою жертву. Обвиться вокруг неё плотными кольцами и сжать. Но не резко, а медленно. Слушая, как хрустят при этом ломающиеся рёбра. Ощущая трепыхания жертвы и наслаждаясь её судорожными попытками сделать хотя бы глоток воздуха. Упиваясь тщетными усилиями её высвободиться из живых оков.
        И во всём этом всегда присутствовал элемент игры. Ведь просто так убивать и причинять боль неинтересно. Применением грубой силы Люциус мог развлекаться и на рейдах Упивающихся Смертью. Сам же он любил до мелочей продумать план. Боль намного сильнее, когда к физической её составляющей примешивается ещё и душевная. Вот почему Люциус всегда старался следовать пословице: «Держи друзей близко, а врага своего ещё ближе». Друзей, как таковых, у Люциуса не было, так что первую часть он обычно отбрасывал. Зато вторая была для него сродни неписанному правилу. Следуя одному ему известному сценарию, Люциус всё чаще "случайно" сталкивался со своим врагом, заставлял того довериться ему. Для этого в ход шли самые различные методы, но больше всего Малфой, как ни странно, отдавал предпочтение самому банальному - подпоить собеседника и, когда алкоголь развяжет тому язык, выведать всё необходимое. Узнав, что нужно, Люциус никогда не использовал полученную информацию сразу. Намного занимательнее было наблюдать за настороженным взглядом жертвы, гадающей: знает или не знает? И вот когда нервы провинившегося будут уже на пределе, вот тогда можно и ужалить. Для многих это было концом всему, для Люциуса Малфоя - всего лишь игрой.
        Когда Малфой узнал, что Северус Снейп, которого он уже давно считал своим, изменил ему с Сириусом Блэком, он не колебался ни минуты.
        Мстить! Да как Снейп осмелился променять его, правую руку Тёмного Лорда, на какого-то там Блэка?! На эту беглую шавку! На Блэка, которого он ненавидел, и который ненавидел его. В конце концов, на Блэка, сражающегося против их общего Властелина! Впрочем, этот факт волновал Люциуса меньше всего. Любовников он избирал, абстрагируясь от их взглядов относительно Тёмного Лорда.
        
        Люциус случайно узнал о связи Снейпа с Блэком. Просто в один не самый прекрасный день, когда Люциус пожелал видеть Снейпа, тот, сославшись на чрезмерную занятость, не явился. Сказать, что Люциус был зол, как чёрт, - значит, не сказать ничего. Он был просто в бешенстве! Выражаясь примитивным языком молодёжи, его, Люциуса Малфоя, попросту продинамили!!! В наказание за это, Малфой исчез из жизни Снейпа на месяц, чему способствовало временное прекращение собраний УпСов. Малфой ждал, что Снейп не вынесет разлуки и первым прибежит к нему как побитая собака. Но время шло, а Северус и не думал появляться и бросаться в ноги с мольбами о прощении. Люциус пытался заменить Снейпа другими, но тщетно. С недавних пор Малфой всё чаще ловил себя на мысли, что ни один любовник не сравнится со Снейпом. Обладание Северусом было сродни попаданию в Эдем. Те же закрытые сначала створки, которые по мере приближения к ним начинают медленно раскрываться навстречу. И как приятно было сначала медленно, мучительно медленно подбираться к этим волшебным дверцам, а потом быстро войти в них. И услышать, как с губ Северуса срывается стон боли, смешанной с наслаждением. Так, наверное, пели ангелы в раю. А иногда эти ангелы с придыханием шептали его имя. И тогда Люциус Малфой начинал верить в существование рая.
        
        В этот промозглый декабрьский вечер Северус Снейп, мучимый мигренью, впервые в жизни позволил себе отложить на время проверку контрольных работ и просто отдохнуть. В основном тупая и вполне терпимая, временами боль становилась невыносимой. В висок словно вонзался раскалённый прут и медленно проворачивался где-то глубоко внутри. В такие минуты Снейп болезненно морщился и устало прикрывал глаза. Лёжа на белоснежных подушках, в чёрном одеянии, с бледным лицом в обрамлении волос цвета вороного крыла он напоминал человека на пороге смерти. Под глазами залегли тени, чуть приоткрытые губы пересохли. Мигрень не давала Профессору Зелий спокойно вздохнуть вот уже вторые сутки. Сначала Снейп пытался избавиться от головной боли с помощью различных снадобий, но те не слишком помогли. Боль чуть поутихла, но не ушла. А обращаться к мадам Помфри Снейп не хотел принципиально. И вот теперь Снейп вынужден был безвольной куклой валяться в кровати, боясь лишний раз повернуть голову, так как боль тут же возвращалась.
        Утомление взяло верх: Северус Снейп потихоньку начал погружаться в сон. Перед глазами уже поплыло сиреневое марево, как вдруг стук в окно вырвал профессора из спасительного полузабытья. Схватившись за виски, Снейп со стоном сел на кровати. С усилием подняв глаза, он увидел филина, недовольно ухающего по ту сторону стекла. Медленно поднявшись, Северус тяжёлой поступью приблизился к окну. Ему потребовалась всего лишь сотая доля секунды, чтобы опознать личного филина Люциуса Малфоя. Распахнув окно и отвязав с протянутой ему лапки птицы свёрнутый пергамент, Снейп принялся за чтение.
        «Мой дорогой Северус,
        Близится Рождество, и я посчитал, что негоже встречать его одному. Поэтому, друг мой, я решил составить тебе компанию. Знаю, знаю! Ты сейчас возразишь, что как глава клана Малфоев я должен встречать Рождество в кругу семьи. Но поверь мне, Нарцисса и Драко и сами сумеют великолепно себя развлечь. А вот ты, мой милый… Но в этот раз скучать тебе не придётся, обещаю.
        P.S. Поскольку ни тебе, ни мне не нужна огласка, я жду тебя в 10 вечера в канун Рождества в нашей уютной комнатке. И помни, Северус, я не люблю ждать!»
        
        Зачем он шёл на это свидание? Ведь всё его существо противилось этому. Больше всего Снейпу сейчас хотелось повернуть время вспять, вернуть прошлое Рождество…
        
        Тогда он тоже праздновал его вне своих комнат в подземельях Слизерина. Только в тот раз, словно по заказу, с неба крупными белыми хлопьями валил снег. И эти белые ледяные пушинки только усиливали ощущение безмерного счастья. Впервые за долгие годы затворничества Северус встречал Рождество не один. Впервые за долгие годы в его душе царило умиротворение от осознания того, что он любит и любим. И каждый раз, как Северус закрывал глаза, перед ним возникало улыбающееся лицо Сириуса Блэка, его тёплые синие глаза, осунувшееся, но всё равно красивое лицо, чёрные волосы, так напоминающие его собственные… Это Рождество было, пожалуй, самым чудесным в жизни Северуса. И пусть они встречали его в какой-то убогой лачуге. Пусть в комнате было мрачно, холодно и неуютно. Но стоило Сириусу затопить камин, как по стене тут же заплясали блики огня. И в тот же миг комната ожила. И Северусу уже казалось, что это самое милое место, где он когда-либо был. А потом Сириус принёс маленькую ёлочку, и они наряжали её старыми игрушками, откуда-то раздобытыми Блэком. А после они сидели, сложив ноги по-турецки, возле ёлки и пили дешёвый портвейн, к которому Северус в своей обычной жизни даже и не притронулся бы. И закусывали всё это крепкими хрустящими яблоками и мандаринами – по штуке на каждого. А дальше была ночь, полная нежности и страсти…
        А через несколько месяцев Сириуса не стало. Чёрный Занавес поглотил его, разбив хрупкое счастье Северуса Снейпа. Счастье, длившееся всего каких-то несколько месяцев.
        
        И вот теперь, попеременно проваливаясь в сугробы, кутаясь в тёплый плащ с меховой подбивкой от пронизывающего до костей ветра, Северус вспоминал то счастливое Рождество.
        Внезапно из темноты вырисовались очертания небольшого двухэтажного дома. Снейп остановился и удивлённо посмотрел на строение. Неужели он уже пришёл? Так быстро… Именно этот ничем не примечательный снаружи дом Люциус Малфой называл уютной квартиркой.
        «Прости меня, Сириус!»
        Снейп глубоко вздохнул, отчего в лёгкие ворвался холодный воздух, и вошёл внутрь.
        Полумрак. Тишина. Северус немного помедлил, прежде чем скинуть плащ.
        Почему он по-прежнему оставался любовником Люциуса, если в его мыслях всегда был Блэк? Одиночество… Будучи долгие годы одиночкой, Северус больше не мог выносить этого. Временами ему казалось, что ещё немного, и он сойдёт с ума. Мероприятия, когда люди собирались в больших количествах и, общаясь между собой, веселились и радовались жизни, становились для Снейпа настоящей пыткой. Раньше с Северусом пытались общаться преподаватели Хогвартса, но вскоре, не видя ответного энтузиазма, они потеряли к нему всякий интерес. Теперь, если к нему и обращались за чем-то, то это касалось лишь его профессиональной деятельности. Упивающиеся Смертью… В этой среде мало кто заботился друг о друге. Все пеклись лишь о своей шкуре. А Малфой… Порой Северус думал, что Люциус даже питает к нему какие-то чувства. Иногда за ледяной коркой серых глаз вдруг вспыхивало какое-то тепло. Забота, нежность? Северус не мог этого утверждать, но что-то подсказывало ему, что так оно и есть.
        Сзади послышалось какое-то движение, и тут же чьи-то руки обвили талию Снейпа.
        - Ты задержался, Северус, - раздался жаркий шёпот, и чьи-то губы легко коснулись мочки уха Снейпа.
        - Да, - только и сумел произнести Снейп.
        Светлые волосы щекотали его щеку, горячие губы отнимали разум. Северус вдруг понял, что сейчас ему больше всего на свете хочется быть с кем-то, хочется, чтобы его любили. Развернувшись лицом к Малфою, Снейп властно притянул его за шею и поцеловал. Жадно, ненасытно. На мгновение Люциус опешил. Обычно Снейп был довольно пассивен. Откуда в нём вдруг появилась такая пылкость? Но язык черноволосого мужчины сводил с ума, и Люциус, отбросив все мысли, отдался этому новому Снейпу.
        - Я скучал, - лишь только прервался поцелуй, невольно вырвалось у Люциуса. Малфой мог контролировать то, что говорит, даже под воздействием Круцио, но не сейчас, когда длинные тонкие пальцы Снейпа расстёгивали пуговицы его дорогой рубашки, а на шее расцветали бордовые бутоны.
        - Молчи, - приказал Снейп, пристально глядя в серые глаза блондина. – Обойдёмся сегодня без слов.
        Во всём облике Снейпа было что-то такое, что Люциус повиновался. Пусть эта ночь пройдёт так, как того хочет Северус. В конечном итоге сегодня Рождество, а в Рождество все должны быть счастливы.
        
        Тяжёлые серые тучи медленно плыли по небу. Ветер, чуть поутихший с вечера, но всё равно ледяной, завывал в трубах.
        Люциус открыл глаза и невидящим взглядом посмотрел в потолок. Перед его глазами вновь и вновь пробегали картины прошлой ночи… Северус, подталкивающий его в спальню. Северус, терзающий своим ртом его сосок, легонько покусывающий его. Северус, спускающийся ниже… Непередаваемое наслаждение, затопляющее его сознание. Чёрные глаза Северуса, с мольбой глядящие на него, и его просьба: «Люби меня, Люциус! Люби, как никогда раньше не любил!»
        Люциус помотал головой, отгоняя наваждение, и посмотрел на безмятежно спящего рядом Снейпа. Чуть нахмуренные даже во сне брови. Длинные пушистые ресницы. Лёгкие тени под глазами: то ли от усталости, то ли от призрачного, неверного утреннего света. Орлиный нос. Тонкие бледные губы. Лицо изборождено сеткой мелких мимических морщин, но от этого оно лишь становится ещё более привлекательным. Чёрная прядь покоится на впалой щеке. Люциус осторожно убрал волосы с лица Снейпа.
        «Какой же ты всё-таки красивый, Северус!» - с нежностью подумал Малфой, лаская взглядом изгибы мужского тела. Одеяло прикрывало Снейпа лишь до пояса, обнажая грудь.
        Грустно улыбнувшись, Люциус встал с постели и начал одеваться.
        - Уходишь? – окликнул его Снейп, когда Малфой застёгивал пуговицы на манжетах рубашки.
        - Ты же знаешь, Северус, что я не могу дольше оставаться, - холодно улыбнулся уголком рта Люциус.
        - Знаю, - кивнул Снейп. – Знаешь, Люциус, - чуть помедлил Снейп, - эта ночь была…
        Люциус не дал ему договорить. С каждой минутой его решимость угасала. Ещё чуть-чуть, и он уподобится сентиментальным мальчишкам.
        - Хочешь выпить?
        Малфой подошёл шкафчику и достал оттуда бутылку огневиски. Вслед за ней были извлечены и два стакана. Повернувшись спиной к Снейпу, Люциус разлил спиртное по фужерам. Раздался тихий, практически неразличимый всплеск, и Малфой так же незаметно, как и пару мгновений назад, спрятал пустую склянку, в которой раньше находился яд. Приблизившись к кровати, на которой, подложив под спину подушку, сидел Снейп, Люциус протянул ему один из стаканов.
        - С Рождеством, Северус!..