Дождь всё не прекращается. Тяжёлые капли падают на каменистую почву и отскакивают россыпью мелких брызг. Повсюду, насколько хватает глаз, земля покрыта грязью, кровью и мертвыми телами. Непрекращающийся шелест дождя практически не слышен за хрипами и стонами раненых и умирающих; то тут, то там вспыхивают отблески посылаемых проклятий.
        Черноволосый юноша, пошатываясь, пытается встать на ноги; каждое движение отдаётся острой болью, но наконец ему это удаётся. Мокрая изорванная мантия пропитана кровью - местами чужой, местами его собственной - грязные волосы, намокшие от пота и дождя, липнут ко лбу. Видно, что он серьёзно ранен, но даже не замечает этого: единственное, что сейчас занимает всё его внимание – агонизирующее существо, которое корчится у его ног.
        - Incendiо, - хрипло шепчет юноша и из последних сил опускает ногу на валяющуюся тут же палочку, которая с хрустом ломается на две половинки.
        Всё кончено. Он смог. Он сделал это.
        
        
        Гарри приблизил мягкие бархатистые губы к водной глади и стал жадно пить ледяную родниковую воду. Утолив жажду, он принялся с удовольствием есть сочную траву. Мотнул головой, убирая упавшую на глаза чёлку, и замер, наслаждаясь свежим ветерком, овевавшим его крутые бока.
        
        Первой мыслью, пришедшей ему в голову, после того, как Волдеморт пал, была: «Наконец-то свободен!!». Как же он ошибался! После всего того, что с ним случилось, как он мог быть таким наивным?! Пресса начала на него настоящую охоту; Фадж замучил уговорами поступить на службу в министерство, чтобы всё время иметь на виду страшного и ужасного Гарри Поттра; Дамблдор при каждом удобном случае упрашивал занять место преподавателя Защиты. Он просто не мог спокойно пройти по улице, чтобы не быть узнанным. Последней каплей стала обширная статья в Пророке, обещавшая в скором будущем лечь в основу его биографии. В статье описывалась вся его жизнь, начиная с рождения и заканчивая настоящим днём. К тому же статья сопровождалась красочными описаниями как физических, так и моральных издевательств со стороны его родственников.
        И Гарри решил: Хватит!!
        Он исчез.
        Он знал, что его ищут (так они и оставили в покое мага, победившего самого Лорда Волдеморта), но кому придёт в голову, что отныне он живёт в своей анимагической форме? Кто будет подозревать легконогого вороного жеребца с белой звёздочкой во лбу? Да никто.
        
        Тонкий аромат защекотал ноздри. Фрукты! Две недели он питался одной травой, и теперь рот наполнился слюной. Он пошёл на запах, который вывел его на широкую прогалину, где на берегу весело журчавшей реки росло несколько раскидистых яблонь. Внизу у корней валялась падалица. Гарри немного колебался. Безопасно ли было выходить на открытое пространство? Ведь кто-нибудь может появиться... Но желание полакомиться сладкими яблоками победило, и он двинулся вперёд.
        
        Чрезвычайно довольный Люциус Малфой наблюдал, как красивый жеребец настороженно вышел из леса и, стрижа ушами, боязливо двинулся к яблокам, которые Люциус накануне раскидал по земле так, как если бы они упали с дерева.
        Когда две недели тому назад охранные заклинания Малфой Мэнор известили о том, что кто-то осмелился пересечь границы его владений, Люциус и подумать не мог, что этим кем-то окажется великолепный чистокровный жеребец, чёрный как ночь и с белой отметиной на лбу. Его совершенно не портило то, что он был несколько меньше, чем полагалось, и ростом был скорее с небольшую кобылку. Скакун был воплощением грации и изящества, и у Малфоя дыхание перехватило от восхищения. Аристократ решил, во что бы то ни стало заполучить его.
        И вот теперь он наблюдал, как грациозное животное лакомилось плодами, и выжидал подходящий момент, чтобы пленить его.
        
        ***
        Гарри не мог припомнить, когда в последний раз простое яблоко доставляло ему столько удовольствия. Такие сочные и ароматные. Когда он раскусывал одно, то рот наполнялся соком. Он уже окончательно успокоился, но тут откуда-то справа донёсся слабый незнакомый запах. Гарри беспокойно оглянулся, ища источник запаха, но он ещё не достаточно хорошо владел своей анимагической формой, и органы чувств иногда подводили.
        
        Люциус выругался про себя и с кошачьей грацией и быстротой метнулся в сторону. До этого он всегда внимательно следил за тем, чтобы находиться с подветренной стороны по отношению к животному, но сегодня настолько увлёкся, любуясь прекрасным скакуном, что пропустил момент, когда ветер сменился. Теперь он быстро и бесшумно огибал жеребца, стараясь подобраться поближе.
        Он ни за что не позволит ему убежать!
        
        В мозгу Гарри зазвенел тревожный звоночек, дыхание ускорилось, сердце забилось чаще, разгоняя кровь по венам, ноздри трепетали, и каждый мускул в сильном теле напрягся. Там, среди деревьев затаилась опасность. Что же это за запах? Он не собирался больше терять ни минуты, чтобы выяснять это. Но как раз в тот момент, когда он собирался пуститься вскачь, запах неожиданно пропал, и обескураженный Гарри замер на месте, не зная куда бежать.
        Воспользовавшись секундным замешательством жеребца, Люциус бросился из своего укрытия и ловко набросил на гибкую шею лассо. Вороной дёрнулся и встал на дыбы, стараясь достать передними копытами своего пленителя. Люциус ловко уклонился и сильным рывком заставил животное опуститься на землю. Тогда Гарри решил сменить тактику и стал отчаянно брыкаться, извиваясь всем телом и стараясь сбросить ненавистную верёвку, которая огнём жгла шею. Малфой широко расставил ноги и потянул изо всех сил за свой конец верёвки, усмиряя пленника. Наконец, после нескольких неудачных попыток, ему удалось привязать лассо к дереву. Затем достал второй аркан и набросил на шею вороного, который в панике стал метаться вокруг яблони. Казалось, удача близка, но тут хитрое животное повернусь вокруг своей оси, верёвка натянулась, и Люциус Малфой полетел на землю. Точёные копыта были готовы обрушиться на голову блондина.
        - Desmaius!! – успел выкрикнуть Малфой, и жеребец повалился в траву.
        
        ***
        - Он великолепен, отец! – голос был полон неподдельного восхищения.
        Гарри медленно приходил в себя.
        - Не приближайся, Драко. Он дикий, - предупредил второй голос.
        ДРАКО?!! МАЛФОИ?!! Уверенные нежные руки, несущие утешение и поддержку холодными ночами войны, когда он должен был казаться сильным, в то время как чувствовал себя потерянным, одиноким ребёнком… НЕТ!!! Гарри рванулся и вскочил на ноги, затравленно озираясь. Нет! Этого не может быть! Он был на грани истерики, и дрожь волнами пробегала по коже.
        - Pacatoris, - заклятие покоя накрыло его тёплой волной, и Гарри почувствовал, как слабеют его колени. Он медленно опустился на землю, где так и остался лежать; его бока тяжело вздымались, но дыхание тоже постепенно приходило в норму.
        «Теперь я знаю, что чувствует животное, которому в зад втыкают дротик с транквилизатором…Оп-а! А это что за пятно? Отличненько! Люциус Малфой с пятном на рубашке! Он похож на корову… Нет! На осла...»
        Сильная рука, которую он знал более чем хорошо, начала успокаивающе поглаживать его бок, но к тому времени Гарри и так был весьма и весьма спокоен.
        «Раз ослик по имени Оси,
        Гуляя вдоль мелкой речушки,
        Решил разобраться в вопросе:
        Имеют ли ушки лягушки.
        
        Что это? Какое-то странное ощущение...»
        Дальше была темнота.
        
        ***
        Когда Гарри снова очнулся некоторое время спустя, то вёл себя тише воды ниже травы. Казалось, он понял, что если будет дёргаться и паниковать, то его опять «успокоят» заклинанием. Люциус Малфой не хотел, чтобы его трофею могло что-либо повредить, даже если это будет сам вороной.
        Скакун настороженно, но с вызовом смотрел на Люциуса с другого конца загона. И Люциус принял вызов. Иначе и быть не могло. Он прекрасно понимал, что если хочет когда-нибудь сесть верхом на это прекрасное животное, то должен дать ему понять, кто здесь хозяин. Он всегда был хорошим хозяином для своих животных и не требовал невыполнимого, но всегда умел заставить уважать и слушаться себя. В свою очередь он давал им кров, корм, уход и, хотя он сам никогда бы в этом не сознался, любовь и ласку.
        - Люциус, - позвал его знакомый бархатистый голос, но Малфой продолжал смотреть на жеребца, не разрывая зрительного контакта, пока тот сам не перевёл взгляд на Северуса, как бы оценивая, на сколько этот человек может быть опасен. – Драко сказал, что тебе удалось поймать его. О! Он великолепен.
        - Да, - Люциус удовлетворённо улыбнулся. – Две недели я гонялся за ним, и наконец он мой.
        ДВЕ НЕДЕЛИ??! Люциус Малфой следил за ним с того самого момента, как он появился здесь, а он даже и не догадывался! Гарри мысленно обозвал себя идиотом и сердито засопел.
        - Он ещё совсем дикий, но, думаю, мне удастся укротить его. – Гарри аж передёрнуло от той высокомерной уверенности, с которой это было произнесено.
        Объездить его?!! Не в этой жизни! Скорее уж в аду наступит зима. Он сердито уставился на блондина и поклялся про себя сбить с чёртова аристократа спесь.
        Он понимал, что если бросится на мужчину, то его тотчас остановят заклинанием. Поэтому он медленно двинулся к Люциусу, который продолжал внимательно следить за ним. Остановившись напротив, вороной склонил голову, как бы приглашая погладить себя, и так замер. Снейп недоверчиво хмыкнул. Было видно, что Малфой колеблется, но наконец он протянул руку, чтобы дотронуться до лба Гарри. Лязгнули зубы, и Люциус едва успел отскочить. Жеребец встал на дыбы, и блондин был вынужден бежать с «поля боя», спасаясь от копыт.
        Гарри с гордым видом отошёл к противоположному концу загона, где стал подпрыгивать, взбрыкивая задними копытами и весело ржа. Снейп расхохотался.
        - Мне кажется, что это будет не так-то просто, - отсмеявшись, вымолвил он.
        - Хм... – протянул Люциус в не очень типичной для Малфоев манере, и его глаза угрожающе сузились.
        
        ***
        Было восемь вечера, и в Малфой Мэнор ужинали. Любой решил бы, что после утреннего происшествия, когда жеребец достаточно наглядно продемонстрировал свой норов, у Люциуса должно было быть плохое настроение. Но нет. Блондин пребывал в прекрасном расположении духа. Он ещё помнил те полные бессильной ярости взгляды, которые бросал на него вороной, когда он привязывал его к коновязи посреди загона, вместо того, чтобы позволить ему свободно бегать внутри корраля.
        Люциус удовлетворённо улыбнулся. Его трофей никуда не денется.
        
        В это время Гарри уже в человеческом обличие выпутался из верёвок и вышел из загона. Перед тем как снова принять свою анимагическую форму, он удостоверился, что не оставил никаких следов, в том числе и магических, перекинулся и пустился галопом. Он уже был на границе малфоевских угодий, когда что-то заставило его остановиться. И что теперь? Он не мог стать человеком, так как все его ищут; в анимагической форме сейчас он тоже очень уязвим, и если его опять кто-нибудь поймает, то не факт, что не будет ещё хуже, чем в случае с Малфоем. После недолгих колебаний Гарри решил, что он мог бы задержаться здесь на некоторое время, пока его органы чувств окончательно не придут в норму. Ведь пара дней не сыграют большой роли? А Малфой, хотя и не оставит своих попыток обуздать его, но вполне сносно заботится о нём и кормит.
        Он ещё раз взвесил все за и против и решил остаться. Любой бы сказал, что в этом решении была весомая доля рациональности, но вряд ли кто-нибудь смог догадаться, что главным доводом в пользу того, чтобы остаться стала возможность лицезреть выражение лица Люциуса Малфоя, когда тот обнаружит, что вороной смог сбежать.
        
        ***
        Люциус как-то странно смотрел то на жеребца, то на верёвку в своих руках, и изо всех сил старался не смотреть на Снейпа, который стоял у него за спиной и давился от смеха. К тому же в нём поселилась неистребимая уверенность, что жеребец тоже едва сдерживает весёлое ржание.
        Никто не смеет насмехаться над ним! И именно в этот момент мастер зелий не выдержал и расхохотался в полный голос. Люциусу пришлось приложить поистине титанические усилия, чтобы сохранить на лице маску холодного безразличия.
        Гарри был несколько обескуражен. Чёртовы Малфои! Они что, никогда не теряют лица?! Между тем, Малфой продолжал осмотр «места преступления», и тут Гарри покрылся холодной испариной. Вот ведь идиот!! Надо было развязать или разорвать эту чёртову верёвку, как если бы это сделал вырвавшийся на волю вороной, а он, как последний придурок, просто снял её через голову, даже не ослабив узла, собственноручно завязанного Люциусом. Дурацкая гриффиндорская черта: сначала делать – потом думать!
        Идиот!! Гарри даже не заметил, что перестал дышать, пока Люциус задумчиво разглядывал верёвку. Наконец он повернулся к Снейпу, и они пошли прочь. Только тогда Гарри с шумом выдохнул.
        
        Некоторое время спустя блондин вернулся уже один, ведя под уздцы великолепного белоснежного жеребца с серебристой гривой. Мерлин! Какой же он был огромный! Лёгкий худощавый Гарри и в своей анимагической форме был размером с небольшую кобылку, в то время как этот красавец был выше любого другого представителя своей породы. Не то чтобы Гарри было много с кем сравнивать, но этот конь был просто великолепен.
        Гарри был так поражён увиденным, что даже не заметил, как Малфой набросил на его шею один конец лассо, а другой – на шею белоснежного жеребца, так что они оказались связаны между собой.
        Довольный Люциус наблюдал за тем, как удивился вороной при виде другой лошади. Он уже приготовился к «кровавой битве», в попытке связать их, но животное было так обескуражено неожиданной встречей со своим сородичем, что даже не заметило, как на него набросили аркан, а когда заметило, было уже поздно.
        Без сомнений день обещал быть весьма и весьма интересным.
        
        Гарри недоверчиво посмотрел на верёвку, связывающую его с другим жеребцом, а затем на спину удаляющегося Малфоя. Что происходит? Малфой уходит? Что он задумал? Но тут сильный рывок прервал его размышления, и белогривый конь потащил его за собой. Гарри попробовал, было упираться, но силы были явно не равны. Могучий жеребец практически не замечал сопротивления и упорно тащил его за собой. Но он не собирался так просто сдаваться и уступать кому-либо, а тем более лошади. Поэтому Гарри просто повалился на землю. Белогривый остановился и посмотрел на маленького упрямца, который с вызовом встретил этот взгляд и, если бы он мог, то пренебрежительно вскинул бы бровь. Затем легко вскочил на ноги и высокомерно вскинул голову, давая другому жеребцу понять, если он опять попытается навязывать ему свою волю, то он просто повторит свой финт с падением. Торопиться ему некуда, у них весь день впереди. Белогривый стал медленно обходить Гарри, который как заворожённый наблюдал за красивым животным и опомнился лишь тогда, когда понял, что его ноги обвивает верёвка, но было уже поздно. Жеребец дёрнул и вороной, как подкошенный, рухнул на землю.
        
        Люциус наблюдал, как изящный скакун пытается встать на ноги, сердито фыркая и стрижа ушами. Настроение стремительно улучшалось. Возможно, обуздание этой красивой бестии и займёт несколько больше времени, чем он планировал, но уж когда он закончит, то упрямец будет есть у него из рук и будет делать это с удовольствием. Несомненно, вначале его надо обучить самым азам поведения. А кто сможет лучше всего это сделать как ни его сородич?
        
        Страшно хотелось пить, но Гарри не собирался подходить к реке, так как именно этого добивался от него второй жеребец. Солнце продолжало печь, и тут он вдруг понял всю абсурдность своего положения. К чему эти глупые препирательства? Это же не Люциус, который хочет приручить его, а всего лишь ни в чём не повинное животное. Он тоже хочет на водопой, а Гарри его не пускает. Не глупо ли? Он собирается задержаться здесь на пару дней, так что к Мерлину эти никчёмные стычки с другой лошадью. С Люциусом это по крайней мере забавно, а здесь просто-напросто – глупо.
        Гриффиндорец прекратил сопротивляться своему собрату по верёвке, и тот отвёл его к реке. Там они спокойно утолили жажду и стали мирно щипать травку. Только сейчас Гарри осознал на сколько он был голоден. Трава травой, но сейчас бы он отдал всё что угодно, за возможность полакомиться сочными яблоками. Белогривый как будто прочитал его мысли и потянул за собой к росшей неподалёку яблоням. При виде раскиданных повсюду плодов, Гарри тотчас ринулся «в атаку».
        Расположившийся неподалёку Люциус задумчиво укусил яблоко. Вначале его удивила такая покладистость вороного, но потом он понял, что маленький дикарь позволил отвести себя к реке, только потому, что сам испытывал жажду, и пошёл к яблоням только потому, что хотел есть. В противном случае он бы и с места не сдвинулся. Но повода для особого беспокойства не было. Ещё одна ночь на привязи (на этот раз – надёжный двойной узел), и красавчик пересмотрит своё поведение.
        
        ***        
        - Ненавижу эту дурацкую палку, - ворчал Гарри той же ночью, роя копытом землю.
        Малфой пришёл вечером и отвёл обеих лошадей домой. Гарри с деланно высокомерным видом шёл за ним, посмеиваясь про себя, но скоро настала очередь блондина смеяться, когда он накрепко привязал его к коновязи. Причём второй конь свободно мог бегать по корралю. В этот раз Люциус использовал затяжной узел, так что каждый раз, когда Гарри натягивал верёвку, петля больно стискивала его шею.
        Дождавшись, когда густые сумерки сменятся абсолютной темнотой, гриффиндорец принял человеческий облик, скинул прочную верёвку, разорвав её с помощью магии. Он не собирался наступать на одни и те же грабли дважды. Юноша уже собирался перемахнуть через загородку, когда услышал тихое пофыркивание. Белогривый жеребец стоял и молча смотрел на него, нервно переминаясь с ноги на ногу. А он уже и забыл про него. Гарри не удержался и подошёл, зарываясь пальцами в удивительно шелковистую гриву.
        - Ты такой красивый, ты знаешь? – прошептал он, поглаживая могучую холку. – Я собираюсь уйти отсюда завтра, так что тебе не долго осталось терпеть моё присутствие.
        Гарри вдруг почувствовал, что им овладевают грусть и меланхолия. Как же он устал скитаться!
        - Я вообще не должен находиться здесь…Мне так хочется мира и спокойствия... Разве им так сложно понять?! В книгах, когда герой побеждает вселенское зло, то потом он живёт долго и счастливо, его не мучают…и тем более не думают, что он сам станет этим самым злом! – слёзы градом покатились по щекам. - И они..они не должны были обнародовать все эти подробности…
        Гарри чувствовал себя странно и глупо. Его злило, что он так сорвался, но остановиться уже не мог. Слова лились нескончаемым потоком. Дожили! Исповедоваться лошади!
        Почти час спустя он всё так же стоял, прижавшись к тёплому боку. Жеребец стоял не шелохнувшись и, казалось, внимательно слушал. Всё ещё плохо соображая Гарри отпер корраль, принял анимагическую форму и они бок о бок побрели к реке.
        
        ***        
        Следующей ночью Гарри опять стоял привязанный к коновязи, с той лишь разницей, что верёвка на этот раз была зачарована так, что всегда плотно охватывала шею и не рвалась, так что было совершенно бесполезно превращаться в человека, чтобы избавиться от неё. Было ужасно неуютно и одиноко. Малфой не появлялся с тех самых пор, как нашёл их у реки, куда-то увёл белогривого, а его привязал здесь. Шанса освободиться не было, и он проклинал себя за то, что не сделал этого, когда такая возможность была.
        
        - Что ты собираешься делать дальше? – поинтересовался Северус. - Не думаю, что он сможет принять тебя. А ты не можешь вечно держать его на привязи. Ты должен отпус…
        - Я этого не сделаю! - резко прервал его Малфой. - Он мой. Я поймал его.
        - Но ты же понимаешь, что не сможешь всё время держать его на привязи, а без этого он просто сбежит. Нужно решать это здесь и сейчас. И если ты не видишь лучшего выхода, то просто отпусти его на волю. Я понимаю, что ты бесишься от одной лишь мысли, что не смог приручить его. Ты меня слушаешь? Люциус?
        Блондин ничего не ответил.
        
        Его что, так и не собираются отвязывать? Снова была ночь, страшно хотелось есть и пить, но никто так и не появился. Хоть бы привели белогривого, что ли. Ну почему он остался?! В который раз задавался он одним и тем же вопросом, и в который раз отметал такой очевидный ответ.
        И тут в темноте показалась высокая статная фигура Малфоя-старшего, который приближался к нему этой своей уверенной грациозной походкой, его красивые светлые волосы, казалось, светились в лунном свете. Сердце Гарри учащённо забилось, когда он смог разглядеть такие знакомые аристократические черты, капризный изгиб губ, чётко очерченные брови... Врать себе было глупо. Он остался здесь из-за Люциуса Малфоя.
        Блондин облокотился об изгородь. Взмах палочкой, и корраль озарился неровным светом факелов, закреплённых по периметру. На несколько минут воцарилась абсолютная тишина. Люциус с непонятным выражением лица пристально смотрел на изящного нервно подрагивающего жеребца.
        - Сколько это ещё будет продолжаться, Гарри? – наконец вымолвил он, и Гарри, у которого всё буквально перевернулось внутри, неосознанно перекинулся в человека.
        - Ну вот, так намного лучше. - Снова повисло молчание. Гарри нервно поёжился.
        Вдруг Люциус легко перепрыгнул через загородку и направился к Гарри, который стал пятиться назад, пока верёвка, всё ещё обвивающая его шею, не натянулась. Мужчина, казалось, не придал его манёврам никакого значения, а просто взял верёвку и притянул юношу к себе. Гриффиндорец задрожал, когда сильные пальцы впились в его плечи, а серые глаза заглянули в изумрудные. Вдруг что-то неуловимо изменилось. Люциус, казалось, с облегчением, улыбнулся.
        - Мой маленький дикий жеребёнок, - нежный шёпот волной тепла разлился по телу гриффиндорца, и он тут же почувствовал чужие губы на своих.
        Он не знал, сколько они простояли вот так, целуясь, то нежно и чувственно, то жадно и страстно. Рассвет застал Гарри в объятиях Люциуса.
        - Как ты догадался? – сонно пробормотал Гарри и скорее почувствовал, чем увидел улыбку Люциуса.
        - Лошади не умеют снимать верёвки и завязывать узлы, Гарри, - блондин засмеялся, почувствовав, как Гарри, мучительно краснея, прячет лицо у него на груди. – Потом мне осталось лишь внимательно наблюдать. Однажды ночью, ещё во время войны, я видел, как ты превратился в лошадь, чтобы отвезти раненную Грейнджер, - Гарри удивлённо уставился на него: он-то думал, что никому не известно, что он – анимаг.
        - Но было темно, и я не разглядел, какой ты был масти, поэтому надо было окончательно убедиться, что это ты, а не какое-нибудь магическое животное, – продолжил Люциус.
        - Тебе рассказал тот, другой конь!!
        - Гарри, это был - я, – мягко рассмеялся Малфой.
        - Невозможно! Ты же сам всегда приводил и уводил его!
        - Это был Северус.
        - Многосущ….
        - Именно.
        - Значит… значит той ночью ты всё слышал? - потрясённо прошептал Гарри.
        - Да, - просто ответил Люциус, теснее притягивая к себе напрягшееся было тело, и целуя юношу в висок. - Но ты не сказал мне ничего такого, о чём бы я и так не догадывался.
        - В смысле? – смутился Гарри
        - Ну я же слизеринец, – Малфой хитро прищурился.
        - Ну да…понятно, - Гарри и не знал, что ответить на такой «аргумент».
        - Но вот, что я хочу сказать тебе, Гарри: мы, слизеринцы, никогда не оставляем в беде своих. Я совершил ошибку, позволив тебе тогда уйти. Я думал, что тебе нужно дать время, чтобы ты сам во всём разобрался. Но теперь я уже не отпущу тебя.
        Гарри чувствовал, что его раздирают противоречивые желания: поцеловать этого человека за то тепло и чувство защищённости, которые возникали лишь от одного его присутствия, или прокричать ему в лицо, что он уже сыт по горло тем, что все его обманывают и пытаются манипулировать им. Первое желание пересилило.
        Несколько минут они увлечённо целовались, но тут Гарри подскочил, вырываясь из крепких объятий.
        - Если ты знал, что я - это я, то почему привязал к этой палке, Мерлин её побери?!! – Гарри взбесился ещё больше, увидев, что на губах блондина играет ехидная улыбка. Но тут сильные руки сжали его ещё крепче, а нежные губы запечатлели на щеке успокаивающий поцелуй.
        - Потому, что я не собирался отпускать тебя, Гарри, – жаркий шёпот. Зеленоглазый юноша почувствовал, что уплывает, когда такие желанные губы бабочками стали порхать по его лицу.
        - Я люблю тебя. Ещё тогда… - робко прошептал гриффиндорец, и блондин ответил ему мягкой улыбкой.
        - Я тебя тоже, недоразумение ты моё ходячее.
        Опять воцарилась тишина, которая, впрочем, продлилась не долго.
        - А всё-таки я был уверен, что смогу приручить тебя.
        - ЛЮЦИУС!!!